Сегодня начинается юбилейный год, посвященный 500-летию обращения св. Игнатия Лойолы. 20 мая 1521 года он был ранен в бою, и с того момента его жизнь коренным образом изменилась. Вместе с иезуитом Штефаном Кихле вспомним, как все это происходило, а также приглашаем вас посмотреть переведенный на русский язык фильм о жизни и духовном наследии св. Игнатия: https://cutt.ly/bb2qdhM.

***

В мае 1521 года Иньиго принимал участие в военном походе. Прежний король Наварры Анри д’Альбре нашёл убежище во Франции, после того как пятью годами ранее кастильцы изгнали его из Наварры. Поскольку Карл V отсутствовал, а в Кастилии продолжалась гражданская война, Франция решила, что настало подходя­щее время восстановить попранные права Анри д’Альбре и возвратить ему королевство. Многочисленное французское войско вторглось в Наварру и начало осаду Памплоны. Защитники города хотели сдаться без боя ввиду абсолютного численного превосходства сил противника. Однако Иньиго считал это позорным, и с небольшой группой своих сторонников перешёл в недостроенную крепость в верхней части города, чтобы вступить в неравный бой с французами. Вскоре после начала сражения вражеское ядро попало ему в ногу. Ранение предводителя привело к сдаче крепости её защитниками. Французы оценили мужество Иньиго в бою и поступили с ним благородно. Они проявили заботу о раненом и доставили его в родовой замок.

 Жизнь Иньиго была разбита. Жажда славы, воинская закалка и рыцарское желание побеждать исчезли бесследно. Придворная и административная карьера Иньиго резко оборвалась. Тяжело раненного, измученного непереносимой болью, его на мулах доставили на родину, в страну басков.

 Для лечения призвали врачей со всей округи. Хирурги восстановили раздробленные кости, что в тогдашних условиях было сопряжено с адской болью. В продолжение нескольких дней Иньиго находился при смерти. Он принял последнее Причастие и стал молиться св. Петру. Несмотря на то что врачи уже оставили надежду на выздоровление Иньиго, он чудесным образом перенёс кризис и выздоровел. Так как после первой операции кость безобразно торчала и одна нога сделалась короче другой, он из тщеславия потребовал оперировать себя ещё раз и отпилить выступавшую часть кости. Это мучение и последующее вытягивание короткой ноги он также перенёс без единого стона. Теперь Иньиго стал поправляться, но ему ещё предстоял долгий путь выздоровления. Этот период телесного выздоровления подвёл его к непредвиденному внутреннему перевороту.

 Будучи надолго прикован к больничной койке, Иньиго, чтобы не скучать, попросил дать ему что-нибудь почитать. Его любимых рыцарских романов в Лойоле не оказалось. Поэтому ему дали «Жизнь Христа» ( «Vita Christi») Лудольфа (Рудольфа) Саксонского и «Золотую легенду» ( «Legenda aurea») доминиканца Иакова Ворагинского — собрание житий святых. Эти книги духовно-назидательного характера были в период позднего Средневековья религиозными бестселлерами во всей Европе. Обращаясь к фантазии читателя, книги подробнейшим образом описывали жизнь Иисуса и великих христианских святых. Основная цель их авторов — затронуть сердце читателя и способствовать укреплению в нём живой веры. В «Рассказе паломника» подробно повествуется о воздействии этих книг на Иньиго.

 Поначалу Иньиго просто наблюдал за тем, что происходило в его душе. В долгие часы мечтаний он представлял, как подражает подвигам святых (особое впечатление производили на него деяния свв. Франциска и Доминика), он чувствовал в себе «способность продолжить их дело». Однако мысли Иньиго подчас отвлекались на «вещи мирские». Он воображал себе, «что сделал бы, служа некоей сеньоре», к каким средствам прибегнул бы, чтобы встретиться с нею, какие слова сказал и какие ратные подвиги совершил бы ради служения ей. Он мечтал о сеньоре весьма высокого положения — возможно, о донье Каталине Австрийской. Такими мыслями Иньиго мог утешаться в течение долгих часов. Он метался между этими двумя воображаемыми мирами. Далее он пишет:

 «Тем не менее, тут было различие: думая о вещах мирских, он весьма услаждался; но когда, утомившись, он оставлял эти мысли, то чувствовал скуку и недовольство. Когда же он думал о том, чтобы идти в Иерусалим боси­ком, питаться одними травами и совершать все другие подвиги покаяния, которые, как он видел, совершали святые, — то чувствовал себя утешенным, довольным и радостным, и не только когда задерживался на таких мыслях, но и когда отстранял их. Однако Иньиго не обращал на это внимания и не слишком задумывался о таком различии, покуда однажды у него ни открылись глаза, и тогда он стал удивляться этой разнице и размышлять о ней, постигая на опыте, что одни мысли оставляли его печальным, а другие — радостным. Так мало-помалу он стал знакомиться с разнообразным воздействием на него духов: одного — бесовского, а другого — Божия».

Игнатий последовал за «добрым духом» и стал размышлять о своей жизни. Он хотел подражать святым: совершить покаяние за свою прежнюю жизнь, соблюдать пост, подвергать себя бичеванию, идти пешком в Иерусалим. Его прежняя жизнь казалась ему отвратительной, и он в корне отверг «дела плоти». С великим рвением стал он читать благочестивые книги и делать выписки, которые заняли около трёхсот страниц. При этом ему пригодилось умение красиво писать. Он почувствовал в себе «величайшее стремление служить Господу нашему». Строя планы о том, что будет делать после своего возвращения из Иерусалима, он думал о поступлении в самый строгий картузианский монастырь. При этом он желал оставать­ся неизвестным, пренебрегая привилегиями, которые давало ему благородное происхождение. Однако он опасался, что этих строгостей будет недостаточно, чтобы «упражняться в той ненависти к себе, которая в нём зародилась».

 Из этих описаний ясно, что в период своего первого внутреннего обращения Иньиго бросился в опасную крайность. Он начал ненавидеть свою прежнюю жизнь и самого себя. В чрезмерном аскетическом рвении он хотел посредством насилия победить то зло, которое обнаруживал в себе. Его цель — подражать святым — объяснялась инфантильной склонностью отождествлять себя с великими героями. По сути дела, он перенёс свои прежние рыцарские идеалы в область священного. Желание отличиться в ратных подвигах уступило место желанию преуспеть в аскетическом делании. Ни Иисус, ни Бог Отец пока не имели надлежащего места в этой «духовности», соединявшей жажду духовной славы с честолюбием и презрением к собственному телу. Позже он должен будет в муках дойти до осознания односторонности своего тогдашнего рвения. Сначала Божественное учительство привело к тому, что перед Иньиго, духовно до сих пор не просветлённым, встали новые цели. Правда, основные направления его дальнейшего развития тогда всё ещё не определились. Однако у Бога было много планов в отношении этого молодого ревнителя.