О.Рутилио Гранде был предельно верен идеалам священства: он был добр, кроток, во всем требовал от себя совершенства. И при этом часто страдал депрессией и нервными расстройствами. Этот ранимый человек совершил открытие, ставшее важнейшим ориентиром для его священнического служения: нельзя построить Церковь, не отводя активной роли верующим и не принимая во внимание ситуацию, сложившуюся в Латинской Америке, в его случае – в Сальвадоре.

Гранде учился в Брюссельском международном пастырском институте Lumen Vitae (октябрь 1963–июнь 1964), и его особой целью было ознакомиться с передовыми пастырскими методами Европы. В дальнейшем он стремился, чтобы народ Божий принимал активное участие в церковной жизни.

Когда вице-провинциал Общества Иисуса попросил его взять на себя общее руководство пастырской работой в вице-провинции, Гранде с радостью согласился. Сначала он собрал команду из троих иезуитов. Они вместе разработали стратегию и избрали место: приход Агиляреса.

Они разделили город на десять миссионерских центров, где проводили занятия Lectio Divino и выявляли на них активных прихожан. Затем эти люди готовились для активной проповеднической деятельности в своих центрах.

С 1973 года и до своей смерти Рутилио разрывался между чистотой своих идеалов и жестокой реальностью. С одной стороны – его священническое служение, с другой – политическая обстановка, сложившаяся в Сальвадоре. Рутилио Гранде стал самым ярким олицетворением нового религиозного движения, вдохновлявшего людей на борьбу за социальную справедливость.

Вскоре на Гранде и его товарищей посыпались различные обвинения, на которые Рутилио смело отвечал в своих проповедях.
12 марта 1977 года машину, в которой ехали о.Рутилио и его прихожане, подло расстреляли из-за засады. В тело Рутилио попало около двенадцати пуль из Mantzer’а, какой используют полицейские.

Смерть о. Рутилио Гранде привела к последствиям, которые имели для всего Сальвадора неоценимое значение: к «обращению» нового епископа Сан-Сальвадора, монсеньора Оскара Ромеро, позже принявшего смерть от тех же пуль, что и отец Рутилио. Как говорил монс. Ромеро, это кровь отца Рутилио Гранде, смешанная с кровью народа, окончательно разбудила его совесть.

Подробная история о. Рутилио Гранде — ниже в приведенной главе из книги И. Эчаниса «Страсти и слава. История Общества Иисуса в лицах».

***

Рутилио Гранде (1928–1977)

Открытие

Даже если мы будем верны своей священнической и религиозной харизме, нас обвинят в марксизме и подрывной деятельности, предупреждал отец Аррупе.

Нельзя лучше обобщить в двух словах ситуацию, царившую в Латинской Америке в эти трудные годы. Антикоммунистический психоз служил власть имущим прикрытием для пренебрежения социальной справедливостью: как только кто-то выступал в защиту справедливости, его тут же обвиняли в марксизме и подрывной деятельности.

Рутилио Гранде был предельно верен идеалам священства: он был добр, кроток и даже слаб, беззащитен, во всем требовал от себя совершенства и часто страдал депрессией и нервными расстройствами. И вот этот ранимый человек вскоре совершил открытие, ставшее важнейшим ориентиром для его священства и служения: нельзя построить Церковь, не отводя активной роли верующим и не принимая во внимание ситуацию, сложившуюся в Латинской Америке, в его случае – в Сальвадоре.

Он учился в Брюссельском международном пастырском институте Lumen Vitae (октябрь 1963–июнь 1964), дабы ознакомиться с передовыми пастырскими методами Европы. С тех пор у него была одна всепоглощающая забота: стремиться к возможно большей активности паствы, действовать не самодержавно, но «горизонтально». А потому, уже со времен первой своей должности префекта по дисциплине в сан-сальвадорской семинарии он стремился к возможно большему участию семинаристов в учебном процессе и ввел демократический элемент в традиционный, подчеркнуто авторитарный, стиль обучения.

Рутилио ощущал себя частью сальвадорского духовенства и принимал участие в его мероприятиях, таких, как пастырская неделя, проходившая с 22 по 26 июня 1970 года и осудившая попустительство церковной иерархии по отношению к действиям олигархического меньшинства, угнетавшего рабочих и крестьян. Итоговый документ, в составлении которого участвовал и Рутилио, отражал это обвинения. Некоторые епископы почувствовали себя оскорбленными и лишили его своего доверия. Рутилио чувствовал, что без их доверия он не может оставаться в семинарии, и попросил разрешения оставить ее.

Пастырский проект

Он был в затруднении. Ему пришлось искать себе второе частное призвание в рамках призвания иезуита вообще. Пастырские курсы в Кито в 1972 году и встреча с епископом Риобамбы монсеньером Проаньо, который был живым воплощением их идей, привели его к тому, что он назвал своим главным и основным выбором: командной пастырской работе с народным большинством и при участии этого большинства. Случилось так, что в это же время его вице-провинциал попросил его взять на себя общее руководство пастырской работой в вице-провинции. Он согласился, но действовал поэтапно: начал с пробного проекта с применением своих принципов и методов.

Сначала он собрал команду, включавшую еще троих иезуитов. Они вместе разработали стратегию и избрали (или, скорее, для них избрали) место: приход Агиляреса примерно с 30000 жителей – Сальвадор в миниатюре, где были представлены все существующие в стране конфликты. Три сахарные плантации распоряжались его экономикой; кампесинос, то есть крестьяне, жили на нищенский поденный заработок, который получали в сезон полевых работ, и на то, что им удавалось добыть, возделывая клочки каменистой земли, которые они арендовали у своих землевладельцев.

Рутилио и его товарищи вступили на эту взрывоопасную территорию как раз в тот момент, когда конфликты, тлевшие в сальвадорском обществе, начинали уже разгораться. Эта ситуация послужила стимулом для пастырского творчества Рутилио и его соратников.

Они избрали своей отправной точкой опыт монашеской жизни и воспользовались словом «миссия», поскольку оно вызывало отклик в народе и обладало евангельскими смыслами. Они разделили город на десять миссионерских центров, а пригороды на пятнадцать. Каждая миссия продолжалась по пятнадцать дней. Действия миссионеров состояли в чтении отрывков из Евангелия при активном участии слушателей. Это сразу выявило в их числе прирожденных лидеров. В конце миссии община сама избирала себе вдохновителей, которые будут поддерживать в ней веру.

Этот шаг вел ко второму этапу, состоявшему в подготовке пастырских работников, «делегатов Слова», которые должны были служить вдохновителями общины. То был ответ Рутилио на обвинения в том, что Церковь состоит из одного лишь косного духовенства.

Евангелие и политика

С 1973 года и до своей смерти Рутилио разрывался между чистотой своих идеалов и жестокой реальностью. С одной стороны, он не хотел, чтобы руки его были чисты, и стремился совершать свое священническое служение, не участвуя в делах крестьянской организации; с другой стороны, сама его задача проповедника Евангелия неизбежно возлагала на него обязательство вдохновлять людей на политическую деятельность в более широком смысле этого слова.

Крестьяне стали стихийно требовать повышения жалования в тех поместьях, в которых работали. Через восемь месяцев после появления миссионеров в приходе, началась забастовка на Ла-Кабанье, одной из трех главных плантаций района. Она не была организовала приходом, но толчком послужила проповедь Евангелия.

Рутилио стал самым ярким олицетворением нового религиозного движения, вдохновлявшего людей на борьбу за социальную справедливость. В первые шесть месяцев 1974 года Христианская федерация сальвадорских крестьян создавала свои группы в христианских общинах прихода. Миссионеры не были инициаторами их создания, но их росту не препятствовали. В некотором смысле, Федерация пожинала плоды их проповеди.

Вскоре на миссионеров со всех сторон посыпались обвинения. Первым их стал озвучивать местный комендант Агиляреса. Миссионеры обратились к нему лично и попросили перестать называть отцов коммунистами и агитаторами. Последний не обратил на это внимания.

После мошеннических президентских выборов 1977 года нападки клеветников усилились. Трое священников были изгнаны, в том числе и Марио Берналь из Колумбии, приходской священник Апопы по соседству с Агиляресом. По этому случаю викариат организовал в Апопе религиозную демонстрацию, которая увенчалась мессой, где Рутилио выступил с блистательной проповедью. Церковь, сказал он, не может обойти молчанием изгнание Марио Берналя, ибо это событие церковное. Если отец Марио Берналь совершил наказуемый проступок, его следует судить, а решение суда предать огласке. Корень проблемы был не в его национальности, но в том, что он – христианин и священник «в это время в этой стране, переживающей теперь час мученичества. Быть подлинным христианином стало у нас почти нелегальным, потому что мир вокруг нас целиком зиждется на узаконенном беспорядке, где возвещение Евангелия является подрывной деятельностью. Если бы Иисус из Назарета вдруг явился из Чалатенанго в Сан-Сальвадор, как однажды пришел из Галилеи в Иудею, его бы арестовали в Апопе. Его бы затаскали по juntas supremas как нарушителя конституции и общественного порядка; его бы обвинили как смутьяна и мятежника, носителя идей, противоречащих демократии, то есть интересам меньшинства. Мы предпочитаем выставлять на наших улицах Христа тихого и безгласного, Христа, созданного по нашей мерке и подогнанного под наши мелочные интересы».

За эту пламенную проповедь он заплатит тем, что месяц спустя будет убит по дороге из Агиляреса в Эль-Паисналь.

Выстрелы на дороге

Эль-Паисналь относился к приходу Агиляреса. 11 марта 1977 года начиналась новенна к св. Иосифу, и Рутилио направился сюда из Агиляреса, чтобы совершить мессу и произнести проповедь. Кое-кто заметил среди слушателей Марсиано Эстраду, который во время проповеди презрительно смеялся. Это он сделал крестообразный надрез в пластике окна джипа Рутилио как раз на уровне головы водителя. То было предупреждение. В городе ходили зловещие слухи, и многие просили отца Рутилио остерегаться. Он их не слушал.

На следующий день, в субботу, 12 марта Бенито Эстрада, брат Марсиано, разъезжал по городу в компании неизвестных в синей машине и североамериканским номером. Они ездили туда-сюда по шестикилометровой дороге между Эль-Паисналем и Агиляресом, дабы избрать место для засады. В конце концов они спрятались в тростнике на середине дороги.

В тот день, около пяти вечера, Рутилио отправился на своем джипе-сафари на новенну в Эль-Паисналь. Его сопровождал его верный семидесятидвухлетний хранитель Мануэль Солорсано. Незадолго до отъезда они забрали с собой Нельсона Рутилио Лемуса, пятнадцатилетнего мальчишку, пришедшего в Агилярес, чтобы принести своей крестной связку дров и тем самым заработать несколько сентаво, дабы пополнить скудный семейный бюджет. Дон Мануэль сдвинулся в середину, а мальчик сел у двери.

Потом они забрали еще троих детей, также направлявшихся в Эль-Паисналь. Те сели на заднее сиденье. За джипом по пятам следовала другая машина. Бенито поджидал их за кварталом Лос-Мангос вместе со своими людьми, по трое с каждой стороны дороги. Увидев их, Мануэль и Нельсон тревожно взглянули на Рутилио. «Нужно делать то, что угодно Богу», – прошептал Рутилио, не поворачивая головы.

Бенито Эстрада дал знак, и на джип и его пассажиров осыпался град пуль. Получив удар, Рутилио потерял управление, и машина перевернулась на левый бок вместе с кровоточащими телами Рутилио и дона Мануэля Солорсано, причем последний оказался на первом, словно пытался его прикрыть. Мотор работал, и колеса продолжали вращаться. Нельсон умер на месте от пули, угодившей ему в голову.

Трое детей были скованы страхом. Бенито Эстрада велел им выйти из машины. Они выпрыгнули из джипа и пустились бежать без оглядки, пока, все в крови и грязи, не добежали до Эль-Паисналя. «Мама, мама, дядя Бенито убил отца Рутилио и нас бы тоже убил, потому что он нас узнал».

В тело Рутилио попало около двенадцати пуль из Mantzer’а, какой используют полицейские.

Об убийстве немедленно сообщили новому архиепископу Оскару Ромеро и новому провинциалу иезуитов Сезару Хересу. На следующий день, в воскресенье, в приходской церкви отпевали тела покойных. Провинциал иезуитов потребовал, чтобы все три гроба были одинаковы. То было доказательство равенства священника и народа, которое всегда отличало пастырский труд Рутилио.

Смерть его привела к таким последствиям, которых никто не ожидал и которые имели для всего Сальвадора неоценимое значение: к «обращению» нового епископа Сан-Сальвадора, монсеньора Оскара Ромеро, который падет потом от тех же пуль, что и отец Рутилио. Его убили, потому что из доватиканского архиепископа он «обратился» в постватиканского, из человека, далекого от народа, в человека, близкого к народу. «Это далось ему нелегко, – сказал Игнасио Эльякурия, ректор Центральноамериканского университета Хосе Симеона Каньяса (UCA) в речи, посвященной посмертному присуждению Ромеро степени доктора теологии через пять лет после его смерти. – Ему пришлось обратиться, ему пришлось полностью измениться, но благодать оказалась сильнее его прошлого. Как говорил Ромеро, это кровь отца Рутилио Гранде, смешанная с кровью народа, окончательно разбудила его совесть.

«Кровь отца Рутилио Гранде, смешанная с кровью народа». 16 ноября 1989 то же самое случится и с автором этих слов.