~6 мин чтения
Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее.
Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их.
А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог.
Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою.
Мф 1, 18-24
Стоя однажды в старинном готическом соборе в тот редкий момент, когда туристический гул стих, я заметил странную вещь: самые сильные молитвенные переживания возникают не в тех частях храма, где свет через витражи льется ярко и прямо, а там, где цветные лучи едва пробиваются сквозь камень, создавая игру полутеней на древних колоннах. Средневековые зодчие знали то, что забыли архитекторы модерна с их культом тотального остекления: полутьма — не дефект освещения, а условие встречи. В абсолютной тьме человек слеп. В абсолютном свете — не нуждается в откровении. Но в полутьме готического нефа душа учится различать присутствие, которое не навязывается, а предлагает себя.
Я подумал об Иосифе.
В том евангельском эпизоде, который Церковь предлагает нам сегодня, есть все, что ненавидит современный человек: недосказанность, отсутствие прозрачности коммуникации, драматическое несоответствие между масштабом происходящего и скудостью объяснений. Мария молчит — не из мистагогического кокетства, а потому что тайна не ее для разглашения. Ангел является — но дает не стратегическую дорожную карту на тридцать лет, а лаконичную инструкцию для завтрашнего утра: «Не бойся принять Марию».
Мы, дети культуры транспарентности и тотального контроля, требуем от Бога работать как хороший проектный менеджер: дедлайны, майлстоуны, KPI. Мы готовы на подвиги — но при условии предварительного брифинга. Покажите нам презентацию с визуализацией результатов, и мы согласимся сотрудничать даже с Провидением.
Иосиф получает иное предложение.
В одном из писем Кафки есть поразительное наблюдение: «Путь невозможно увидеть целиком, его можно только пройти». Кафка, конечно, говорил из своей экзистенциальной тревожности, но невольно описал структуру библейской веры. Авраам выходит, «не зная, куда идет». Моисей ведет народ, видя лишь облачный столп для следующего привала. Мария отвечает на благовестие, не имея ни малейшего представления о мече, который пронзит ее душу у подножия креста.
Божественная педагогика строится не на принципе полного информирования, а на принципе достаточного присутствия.
Иосифу не объясняют, что его приемный Сын будет распят между разбойниками. Ему не показывают будущее бегство в Египет, трехдневную потерю двенадцатилетнего подростка в храме, годы жизни с тем, кто скажет: «Кто матерь моя и кто братья мои?» Ему дают одно — имя: Иисус, «Ягве спасает». И второе имя, как тайный шифр для дешифровки всего остального: Эммануил, «с нами Бог».
Не «Бог указует путь». Не «Бог контролирует процесс». А «Бог с нами» — предлог с, обозначающий сопровождающее присутствие.
Томас Манн в «Иосифе и его братьях» описывает, как библейские персонажи живут в особом модусе времени, где прошлое, настоящее и будущее не разделены непроницаемыми перегородками, а образуют единую ткань смысла. Манновский Иаков повторяет жесты Авраама не как архаический ритуал, а как вхождение в живую традицию, где каждое поколение заново проживает тот же выбор между расчетом и доверием.
Наш Иосиф — не тезка египетского толкователя снов, но его типологический брат — тоже получает откровение через сон. И тоже должен сделать то, что кажется социальной катастрофой: принять беременную невесту в обществе, где такой поступок прочитывается однозначно. Толпа не увидит в нем праведника — толпа увидит в нем либо дурака, либо соучастника.
Но Иосиф «встал и сделал, как повелел ему Ангел Господень».
Это предложение — одно из самых коротких и самых революционных в Писании. Между сном и действием нет рефлексии, нет взвешивания за и против, нет консультаций с семейным психологом. Есть только пробуждение и послушание. Не слепое — а видящее именно то, что нужно видеть для следующего шага.
Симона Вейль писала, что внимание — высшая форма молитвы. Не экстаз, не мистические озарения, а способность не отвлекаться от реальности, которая открывается здесь и сейчас. Иосиф внимателен. Он слышит сон — и этого достаточно. Он не требует подтверждений, дополнительных явлений, контрольных проверок аутентичности ангела.
В мире, где мы верифицируем сообщения, проверяем новости на фейковость, требуем цифровых подписей от самого бытия — Иосиф просто встает и идет.
Можно сказать: наивность. Можно сказать: архаичное мышление.
Или, может быть, духовная зрелость?
Полутьма — не божественная жестокость. Полутьма — среда, в которой формируется доверие. В абсолютной тьме невозможно идти — нужен хоть минимальный свет. В абсолютной ясности не нужно доверие — достаточно расчета.
Бог дает ровно столько света, сколько нужно для формирования отношений, а не для составления бизнес-плана.
Иосиф получает не инструкцию по эксплуатации Мессии. Он получает приглашение войти в историю, которая больше его — но которая не состоится без его «да». Его свобода не отменяется откровением. Наоборот, она впервые обретает подлинный масштаб: не свобода мелкого выбора между опциями, а свобода сотворчества с Творцом.
Когда наутро Иосиф берет Марию в свой дом, он не знает, что его скромное «да» станет одним из шарниров, на которых повернется история спасения. Он знает только одно: «с нами Бог».
И этого — достаточно.
На исходе Адвента, в последнее воскресенье перед Рождеством, Церковь предлагает нам не триумфальное шествие, не фанфары славы, а сон плотника. Откровение, которое приходит не в храме, не в явлении небесных воинств пастухам, а в ночной тишине спальни обрученных.
Бог шепчет, а не кричит. Он предлагает, а не приказывает. Он дает свет для следующего шага — и ждет ответа.
В этом вся Его педагогика: не принуждение, не манипуляция, не перегрузка информацией.
Только присутствие. Только «с нами».
Только достаточно света для того, чтобы сделать следующий шаг.
И увидеть — в полутьме — контуры чуда.
Автор: Михаил Ткалич SJ
Изображение: martieda / Pixabay
