19 октября – день почитания восьми французских мучеников-иезуитов, посвятивших свою жизнь труднейшему заданию – миссионерской деятельности среди индейцев-гуронов. Священники с огромным мужеством встретили страшную смерть на территории нынешней Канады и США. Их имена: Жан де Бребёф (Jean de Brebeuf) (погиб 16 марта 1649 г.), Антуан Даниель (погиб 4 июля 1648 г.), Габриэль Лалеман (погиб 17 марта 1649 г.), Шарль Гарнье (погиб 7 декабря 1649 г.), Ноэль Шабанэль (погиб 8 декабря 1649 г.), Исаак Жог (Isaac Jogues) (погиб 18 октября 1646 г.) и коадъюторы Рене Гупиль (погиб 29 сентября 1642 г.) и Жан де ла Ланд (погиб 19 октября 1646 г.). Все были канонизированы Пием XI в 1930 году.

Гуронская миссия, которой Бребёф, Жог и их собратья посвятили большую часть своего апостольского служения, была одной из самых трудных миссий в истории. Миссионерам постоянно грозили голод, болезни и опасности и все это в ужасных климатических условиях. На широких просторах Северной Америки миссионеры преодолевали расстояния, измерявшиеся сотнями километров, в хрупких кожаных каноэ, которые приходилось переносить по суше от одной реки к другой; переходили через джунгли, одолеваемые тучами комаров, испытывали трудности с пополнением запасов. Зимой после долгих походов в снегоступах они не находили иного пристанища, кроме продуваемых ветрами сосновых хижин или жалких шалашей без окон, в которых бок о бок теснились люди и животные, а воздух был пропитан запахом рыбы и дымом, разъедавшим горло, нос, глаза.

Перед ними были долгие годы учебы – приходилось осваивать новый язык, никак не связанный с европейскими наречиями, и составлять свой собственный словарь и грамматику, чтобы посеять на берегах Гурона семена христианской веры. К этим тяготам прибавилось еще и грозное предчувствие сопротивления христианскому учению со стороны местных жителей. После довольно воодушевляющего начала миссионеры обратили внимание на растущее упорное противодействие. Бребёф объяснял это тремя причинами – безнравственностью жителей Гурона, их привязанностью к собственным традициям, постоянными эпидемиями (за несколько лет снизившими население с 30 000 до 12 000 человек), в которых обвиняли миссионеров. С 1636 по 1641 год миссия жила в атмосфере постоянных угроз, преследований и покушений на жизнь проповедников. Обращений было удручающе мало. Лишь в 1637 году, после шести лет непосильного труда, Бребёф смог покрестить одного взрослого человека. В 1641 году миссия насчитывала всего 60 христиан. В начале 1642 года земля Гурона была охвачена вторжениями ирокезов.

Затем одно за другим вплоть до 1649 года последовали трагические события – нападения на конвой, перехватка корреспонденции, пленение гуронов и французов, пытки и избиения, грабежи и сожжения деревень. Апогеем всех несчастий стало поражение гуронов и мученичество тех, кто отдал свою жизнь за проповедь Евангелия.

Бребёф и Жог

Главными фигурами в группе были Бребёф и Жог. Три важных момента отражают духовное развитие первого: в 1631 году – обет служить Христу вплоть до мученичества; между 1631 и 1639 годом – обет никогда не отвергать благодати мученичества; в 1645 году – обещание сотворить самое совершенное деяние. Таким образом, жизнь Жана де Бребёфа кажется освященной знамением креста, заполнившим ее от начала до конца, благодатью мученичества, которая проявилась еще в первые дни его монашеской жизни и, в конце концов, разгорелась пламенем, поглотившим его. «Иисус Христос – наше истинное величие, – писал он в 1635 году, – только Его одного и Его креста следует искать среди этих народов». В период преследований, когда на него обрушивались дьявольские силы, нанося ему удары и насмехаясь над ним, Господь утвердил его в его призвании к кресту: «Обратись к Иисусу Христу распятому, и да будет Он отныне законом и основанием всех твоих созерцаний» (1640 год). С этого времени он жил, словно освященный на заклание агнец. «Ничто не встречается так часто в его Воспоминаниях, – говорит Рагно, – как чувство, что он должен умереть во славу Иисуса Христа […] – желание, которое он постоянно высказывает на протяжении восьми из десяти дней, предшествовавших кончине». Мученичество, завершившее подобную жизнь, – лишь ее венец и последняя жертва.

В Бребёфе мирно сосуществуют друг с другом две крайности: с одной стороны, это реалист, приверженец традиций, завхоз коллегии, организатор миссии, скромный монах; с другой стороны, это апостол, посвятивший себя «безумию креста».

Личность Исаака Жога также являет собой контраст. Он не был ни основателем, ни настоятелем миссии. Всегда занимал второстепенные должности. Его не захватывали в плен, все его апостольское служение могло бы быть предано забвению. Он обладал тонкой, легко ранимой душой, наделенной острой чувствительностью, душой гуманиста, стремящейся к ясному самовыражению; это был человек, не доверявший себе самому, своим собственным суждениям, своей собственной инициативе. И все-таки благодать превратила его в святого. Сознавая собственные слабости, он восхищался своими собратьями и был великодушен по отношению к ним. Его послушание воспламенило его молчаливым мужеством. Его чувствительность пробудила в нем нежность по отношению к дикарям, предавшим его смерти. Рожденный для великой дружбы и сострадания, он воспитал в себе пылкую любовь к Христу, прежде всего, к Христу страждущему. Подобно Бребёфу он был одарен особым призванием к кресту и мистическими переживаниями, сопровождавшимися ожиданием мученичества.

Гуронская миссия завершилась мученической смертью ее основателей. В 1650 году выжило лишь несколько сотен гуронов. Обращенные гуроны расселились по всему бассейну Великих Озер в Канаде и среди народов, населявших берега Гудзона, неся с собой веру. Они составили ядро христианских общин, созданных позднее иезуитами среди ирокезов и жителей Запада. Таинственным образом по воле Провидения спасение, оплаченное кровью мучеников, пустило корни в Северной Америке, и сквозь тьму пробился свет.