Алонсо Родригес — святой привратник | Общество Иисуса - Иезуиты в России, Беларуси, Киргизии

31 октября Католическая Церковь вспоминает св. Алонсо Родригеса (Alfonso Rodriguez, 1532-1617), члена Общества Иисуса.

Алонсо родился в многодетной семье ткачей. Его отец имел собственный магазинчик тканей на маленькой площади Асогехо в Сеговии. Когда Алонсо повзрослел, семейный бизнес пошел на убыль, и Донья Мария, его мать, прибегла к распространенному тогда средству решения проблем: женила его на богатой девушке Марии Суарес. Очень скоро у молодоженов появились дети: девочка и два мальчика.

Но финансовое положение семьи Родригес все ухудшалось. Вскоре на Алонсо посыпались другие несчастья: одного за другим, он потерял одного из сыновей, дочь и жену. Алонсо нашел утешение в вере.

Однажды он решил оставить торговлю и вернулся к матери и братьям. Чуть позже его маленький сын и его мать оставили этот мир. В это время ему приснился сон-видение, который указал ему на то, что он должен вступить в Общество Иисуса. Алонсо был знаком с иезуитами. Его родители гостеприимно встретили первых иезуитов, прибывших в Сеговию.

Родригес попросил о допуске в Общество, но экзаменаторы нашли, что его возраст (тридцать восемь лет) и слабое здоровье не позволят ему выучиться на священника. Тем не менее, 31 января 1571 года Алонсо поступил в новициат Общества Иисуса. В новициате ему поручили работу по дому.

Бог провел этого святого через многие испытания. Стоило Алонсо преклонить колени для утреннего размышления, как его одолевало такое беспокойство, что он в бессилии падал на пол. Но он не оставлял молитвы, а затем, собравшись с силами шел на свое ежедневное служение. Так продолжалось восемь или десять лет.

К 1580 году его назначили на хлопотливую должность привратника. Он прослужит на этой должности тридцать семь лет, и ни разу не позволит себе ни единого раздраженного жеста или слова. Его мягкая улыбка обезоруживала любой гнев, умиряла любой, даже самый вспыльчивый, нрав.

Алонсо Родригес выработал собственные нормы поведения при исполнении служебных обязанностей. Как только звенел звонок, он возносил сердце к Богу и говорил Ему: «Господи, я должен отворить дверь Тебе ради любви к Тебе», – и только потом открывал ее. Кроме того, он придерживался следующего правила: «Если тебя посылают с известием, поступай так, словно это Бог, а не человек, посылает тебя».

Его природная доброта позволяла ему легко находить общий язык с посетителями, поэтому у него сразу завязывались с ними духовные беседы. Так он начал проводить официальные духовные встречи с членами марианских конгрегаций. Главными темами бесед были исповедь, розарий и частое причащение. Родригес любил катехизировать нищих и бродяг.

Скромному привратнику Господом был дарован ученик, который прославит его как великого учителя: Петр Клавер. Однажды уже семидесятипятилетний старик повстречался с двадцатипятилетним юношей, которому он постарался передать свои идеалы. Например, один раз, св. Алонсо сказал Клаверу: «Множество авантюристов бороздят моря ради торговли, движимые земными интересами. Можешь ли ты допустить, чтобы люди мира были более ревностны в приобретении товаров и тленных благ, нежели слуги Христа в спасении душ, за которые Сын Божий заплатил такой дорогой ценой?» Клавер запомнил эти уроки навсегда, и три года, проведенные на Мальорке, были самыми прекрасными в жизни.

В последние годы жизни Родригес много страдал, но считал это заслуженным наказанием за свои грехи и просил у Бога еще большего креста. Ночь за ночью он страдал от сильнейшей боли, к которым прибавлялись и разного рода сомнения. Но вот однажды ночью Алонсо явился его возлюбленный Господь и властным голосом велел нечистым духам оставить страдальца в покое. С тех пор, он выздоровел: и физически, и душевно.

В 1617 году его недуги обострились: опять возобновились (с еще большей силой) боли в почках и желчном пузыре, жар и т.п. К тому же, он потерял память.

В апреле 1617 года Алонсо было видение Иисуса и Марии, облеченных сиянием, Которые нежно утешали его, обещая быть рядом и помогать ему. В последующую неделю он почти никогда не приходил в сознание. Около полуночи 30 октября он очнулся и начал шептать: «Иисус, Иисус, о, Иисус, мой Иисус!» Затем окинул любящим взглядом всю общину, собравшуюся около его постели, поцеловал Распятие, которое держал в руках, и с именем Иисуса на устах отошел ко Господу.

***

Адаптация главы из книги И. Эчаниса «Страсти и слава. История Общества Иисуса в лицах»

АЛОНСО РОДРИГЕС (1531-1617)

Жизнь и сочинения Алонсо Родригеса сделали его великим духовным учителем, но чтобы прийти к этому, ему пришлось пройти через болезненную жизненную неудачу. Он потерпел поражение в делах, потерял жену, все его дети умерли. Можно было бы сказать, что монашеская и духовная жизнь была единственным, что ему еще оставалось. И здесь его ждали выдающиеся победы.

Торговец тканями, вдовец, иезуит

Его отец, Диего Родригес, был искусным и честным ткачом из Сеговии, женатым на Марии Гомес де Альварадо. У них было одиннадцать детей. Пока на рынке господствовала мериносовая шерсть, они процветали. Но более дешевая, чужеземная, шерсть стала соперничать с местной, мериносовой, и наступил кризис. В конце 1545 – начале 1546 года это нанесло состоянию их семьи сильнейшей урон. Как раз в это время дон Диего был при смерти, а двое старших сыновей, Диего младший и Алонсо, которому было тогда всего тринадцать, изучали грамматику в Алькале. Мать была вынуждена попросить Алонсо оставить учебу, чтобы старший брат, который ушел дальше него в обучении, закончил свою. Она нуждалась в помощи Алонсо, чтобы вести дела и заботиться о детях.

Однако ничего не вышло. В их магазине тканей на маленькой площади Асогехо в Сеговии дела шли все хуже и хуже. Вывоз товаров в Европу был запрещен, как и ввоз сырья, особенно из Северной Европы. В довершение всего, в моду вошли ткани из Фландрии, да еще, что не менее важно, Алонсо был лишен управленческих способностей. Он не был человеком действия. Он обладал богатым воображением, был очень эмоционален и склонен пускать вещи на самотек. Это не лучшие качества для делового человека.

Донья Мария прибегла к распространенному тогда средству решения проблем: женила его на богатой девушке Марии Суарес, и Алонсо, которому было тогда двадцать семь лет, кротко согласился. Очень скоро у молодоженов появились дети: девочка и два мальчика.

Их финансовое положение все ухудшалось. Брат Алонсо, Диего, который тогда изучал право, пытался помочь им, но безуспешно. Затем на Алонсо посыпались другие несчастья: очень быстро, одного за другим, он потерял одного из сыновей, дочь и жену.

Алонсо нашел прибежище в вере. Он предавался молитве, и его переживания давали ему утешение, но уводили его все дальше и дальше от жестокой действительности, от его разорительного дела. Однажды он решил оставить торговлю и вернулся в лоно семьи, к матери и братьям. У него остался маленький ребенок, которого он очень любил, но и этого ребенка он лишился, как некоторое время спустя и своей матери. Теперь ничто уже не связывало его с миром.

В это время ему приснился сон-видение, который указал ему на то, что он должен вступить в Общество Иисуса. Алонсо был знаком с иезуитами. Его родители щедро и гостеприимно встретили первых иезуитов, прибывших в Сеговию, одним из коих был, вероятно, Петр Фабер.

Он попросил о допуске в Общество, но экзаменаторы нашли, что его возраст (тридцать восемь лет) не позволит ему выучиться на священника, а слабое здоровье – выполнять работу брата. Алонсо с этим согласился, а, кроме того, счел себя недостойным быть членом Общества.

Но он был тверд в своем желании оставить мир и решил посоветоваться с отцом Сантандером, который был его духовным руководителем и находился теперь в Валенсии. Зимой 1568-1569 гг. он отправился в Валенсию. Отец Сантандер считал, что сперва он должен изучить все, что необходимо для рукоположения, а после рукоположения его с легкостью допустят в Общество. Алонсо приступил к учебе. Однако вскоре и сам Сантандер понял, что Алонсо будет лучше вступить в Общество в качестве брата. Он поможет ему получить допуск. Он поговорил с провинциалом Антонио Кордесесом, который проэкзаменовал кандидата и был покорен: здесь был перст Божий. Его советники были иного мнения, но Кордесес взял верх: «Отцы, я говорил с Алонсо и я действительно должен принять его, ибо уверен, что он принесет Обществу великую пользу и украсит его своим примером и добродетелью».

То были пророческие слова. 31 января 1571 года Алонсо стал кандидатом на святость.

Испытание

Он начал свой новициат в Валенсии, в школе Сан-Пабло, но шесть месяцев спустя был направлен в Пальма-де-Мальорка. Школа, называвшаяся Монтесион в честь соседней часовни, посвященной Сретению Богородицы, еще строилась. Он прибыл 10 августа, и ему поручили работу по дому.

Он был аккуратен до педантизма, и это истолковали как знак непригодности. Он же боялся отчисления из Общества «более всего в жизни». И вновь он нашел прибежище в молитве, и Бог утешил его: он услышал голос, заверявший его в Божией помощи, и успокоился.

Но дело обстояло не так-то просто. Он должен был принести обеты 1 февраля 1573 года, и при обсуждении предстоящих обетов некоторые, казалось, сомневались в целесообразности этого шага. И действительно, он принес их лишь 5 апреля.

До тех пор «Бог нес его на Своих плечах», даруя ему великие утешения; но это происходило потому, что он должен был подвергаться испытаниям, «пока не достигнет горы Божией, которой нельзя достичь иначе, чем пройдя через испытания и бури».

Первой его бурей стало сильное и настойчивое искушение против целомудрия. Чем упорнее он боролся, гоня от себя нечистые образы, которые преследовали его, тем более живыми они становились. Могло ли случиться, что он ошибся в своем призвании? Где же Бог, Возлюбленный души его? От усталости он погрузился в глубокий сон. Его разбудил сильный шум, раздававшийся у него над головой, и он увидел яркий свет, являвший ему безосновательность мучивших его сомнений.

Стоило ему преклонить колени для утреннего размышления, как его одолевало такое беспокойство, что его тело бессильно распростиралось по полу, почти мертвое. Но он не оставлял молитвы. Когда время, отведенное на размышление, истекало, он вставал, собранный и готовый к исполнению обязанностей. Так продолжалось восемь или десять лет.

Алонсо узнал на собственном опыте, что единение с Богом, обретенное Божьей милостью в пору несчастий, ценнее всего, ибо оно испытано и проверено.

Привратник в школе Монтесион

К 1580 году его назначили на хлопотливую должность привратника, дабы чем-то активно его занять и тем самым отвлечь от душевных и духовных проблем. Он прослужит привратником тридцать семь лет и ни разу не позволит себе ни единого раздраженного жеста или слова, даже когда его будут откровенно на это провоцировать. Его мягкая улыбка обезоруживала любой гнев, умиряла любой, даже самый вспыльчивый, нрав. Он все выслушивал молча и до конца. Чтобы испытать его терпение, соседские мальчишки громко звенели в колокольчик, убегали и из укрытий наблюдали, что он станет делать. Вместо того чтобы рассердиться, он лишь смеялся и радостно ждал следующего посетителя.

Один из отцов, которого высоко ценили в городе как исповедника, заболел и некоторое время не мог выходить из комнаты. Один из его кающихся, важная персона в городе и благодетель коллегии, получил от ректора разрешение навещать своего духовника в его комнате, и Алонсо было дано распоряжение пропускать его к больному. Все шло хорошо, пока этот господин являлся один. Но однажды он привел с собой друга, который очень хотел увидеть больного священника. Всегда крайне чувствительный к точному исполнению своих обязанностей, Алонсо очень вежливо попросил посетителей обождать минутку, а сам пошел спросить ректора, как ему поступить. Ректор велел вдвоем их не пропускать, но сказал, что постоянный посетитель может, если хочет, пройти один. Алонсо передал распоряжение со всей обходительностью, на какую только был способен. Постоянный посетитель рассердился, отказался входить и ушел прочь. Больной же, не дождавшись кающегося в обычное время, спросил его в следующее посещение, что произошло. Услышав его версию случившегося, он решил, что Алонсо действовал по собственному усмотрению, и сурово распек его. Бедный привратник кротко выслушал его и не промолвил ни слова в свое оправдание.

Его особый modus procedendi

Он выработал свои собственные нормы поведения при исполнения служебных обязанностей. «Как только звенел звонок, он возносил сердце к Богу и говорил Ему: “Господи, я должен отворить дверь Тебе ради любви к Тебе”, – и только потом открывал ее. По пути он предавался ликованию так, словно идет отворять дверь Богу, и говорил: “Иду, Господи.” Если звонили громко или нетерпеливо, то он, хоть и чувствовал некоторое естественное раздражение, преодолевал его и успокаивался; к двери он подходил уже совершенно спокойным и открывал ее так, словно звонок прозвенел тихонько и всего один раз. Если же он должен был найти кого-то и долго не мог отыскать, то отыскав, говорил с ним так, словно нашел его сразу, и спокойно передавал ему все, что требовалось». Кроме того, он придерживался следующих правил: «Если тебя посылают с известием, поступай так, словно это Бог, а не человек, посылает тебя; поскольку же это поручение Самого Бога, ты исполнишь его со всей радостью и любовью, какой заслуживает всеблагой Господь. Возвращаясь с ответом, считай, что идешь к Богу, и возвращайся со всей радостью и любовью, на какую ты только способен, и сосредоточь взгляд и душу на Боге, словно говоришь с Ним, а не с человеком, и именно так ты должен сообщить ответ. Если же кто-то хочет выйти, ты должен считать, что открываешь дверь Богу твоему, желающему выйти, а не человеку. И с этим чувством, подкрепленным изъявлениями любви, и с полным смирением отвори ему дверь и выпусти его».

Если по своему темпераменту Алонсо не был человеком действия, то этот дух веры превращал его в безупречного привратника, внимательного ко всякой детали, неутомимого и обходительного.

Его природная доброта позволяла ему легко находить общий язык с посетителями, и у него сразу завязывались с ними духовные беседы. Так он начал проводить официальные духовные встречи с членами марианских конгрегаций, и многие «важные кабальеро» приходили в его маленькую рабочую комнатку, чтобы поговорить о духовном. Но он не пренебрегал и своими прямыми обязанностями, так что некоторые даже просили ректора забрать у него ключи, чтобы он мог спокойно принимать их. Его главными темами были розарий, исповедь и частое причащение. Еще одним его любимым занятием была катехизация нуждающихся, бродяг и потерпевших кораблекрушение: он любил говорить с ними о Боге и призывать их любить Его и служить Ему.

Необычайные события

Жизнь Алонсо была отмечена рядом необычайных происшествий, которые нам, с нашим возросшим знанием законов природы и ослабленной верой, кажутся загадочными.

Еще когда он пытался вступить в Общество, он пережил событие, которое с трудом поддается оценке. Его пытался отговорить от вступления некий друг, который встретился ему на пути и был орудием дьявола, притворившимся ангелом света, если не самим дьяволом. Но произошло ли это в действительности или было плодом его богатого воображения? Некоторые подозревают последнее. Как бы то ни было, дьявольская тактика здесь налицо.

Примерно в это же время произошло и другое событие: Алонсо видел Деву Марию, державшую в руках его душу, с его ангелом-хранителем по одну сторону и св. Франциском по другую. Он не мог сказать, покидала ли душа его тело, «ибо был восхищен так быстро и так всецело, что даже позже, идя по улицам, не мог прийти в чувство».

Необычайные события повторялись и в Пальме. В момент самых сильных искушений против целомудрия Бог утешал его подобно матери: Он обнимал его и прижимал к Своей груди. Однажды он сопровождал отца Боррасу, который должен был выслушать исповедь доньи Хуаны де Пакс, больной дамы, проживавшей в замке Бельвер. От дороги, пролегавшей внизу, к замку нужно было взбираться по высокому и крутому склону, а день стоял жаркий. Алонсо было не угнаться за отцом Боррасой. Когда они добрались до самой крутой части склона, ему пришлось присесть на камень, чтобы перевести дух. И вдруг ему явилась Пресвятая Дева и платком, который был у Нее в руке, отерла пот, струившийся по его лицу. Алонсо был сильно смущен такой честью, но утешение, которое принесло ему это явление, наполнило его такой радостью и придало такую силу его ногам, что весь остаток пути он совсем не чувствовал усталости. Пока Борраса выслушивал исповедь доньи Хуаны, Алонсо ждал в соседней комнатке, погруженный в воспоминания о милости Пресвятой Девы. Предание гласит, что Дева хотела отдать ему мокрый от пота платок, но Алонсо отказался принять его, «потому что у него не было на то разрешения настоятеля».

Слава о том, что он непосредственно общается с Богом, однажды навлекла на него серьезные неприятности. В октябре 1608 года в городском порту встало на якорь судно под названием «Велина», следовавшее из Палермо в Аликанте. На корабле путешествовал сын вице-короля Сицилии, и на борту находилась значительная часть его имущества, а также рота мушкетеров, которая охраняла его. Ректор коллегии увидел в этом прекрасную возможность послать на полуостров несколько иезуитов и поделился своим замыслом с консультантами дома, но они были против. Ректор не сдался и попросил Алонсо, чтобы он обратился с этим вопросом в молитве к Богу. Алонсо помолился и получил следующий ответ: «Если отцы поплывут, у них будет золотое плавание», что звучало как ответ дельфийского оракула в чистом виде.

Алонсо передал ответ ректору, не добавив и не убавив в нем ни одной буквы. Бедный ректор истолковал его в соответствии с собственными пожеланиями как обещание счастливого плавания и принялся за осуществление своего замысла. Вечером 7 декабря 1608 года двое отцов, пятеро схоластиков и трое послушников взошли на борт «Велины». Судно угодило в руки голландского корсара, и иезуиты попали в Алжир, где были проданы в рабство на аукционе. Лишь два года спустя, после многочисленных страданий и продолжительных переговоров на высшем уровне (в них участвовал даже король Франции Генрих IV), их удалось выкупить. Все это время Алонсо непрестанно молился за несчастных пленников и чувствовал себя несколько виноватым. «Золотое плавание» означало, что десять иезуитов пройдут закалку всевозможными испытаниями.

Ученик

Скромному привратнику был дарован ученик, который прославит его как великого учителя: Петр Клавер, который прибыл в Пальму 11 ноября 1605 года, чтобы изучать философию. […] В Пальме Алонсо Родригес побудит его к внутренней апостольской жизни. […] Клавер слышал о святом привратнике и предчувствовал, что он сможет разрешить его сомнения относительно его призвания в Обществе. Как только он прибыл, он сразу отправился к ректору и попросил разрешения беседовать с братом каждый вечер в течение пятнадцати минут.

«Они встретились, и каждый проник в душу другого: Клавер увидел святость, много превосходившую всю славу Алонсо, Алонсо же увидел человека, избранного вершить великие дела во славу Господню» (Nonell). Семидесятипятилетний старик повстречался с двадцатипятилетним юношей; ветеран, приближающийся к своему концу, с едва начавшим свой путь студентом; древо, сгибающееся под тяжестью плодов, с молодым, подающим большие надежды саженцем. «Петр Клавер – это то, чем не стал Алонсо» (Rosendo Roig). «Петр Клавер не может быть объяснен и не мог бы существовать без Алонсо Родригеса» (Angel Valtierra).

Последние годы

Как кажется, в этот последний период своей жизни Алонсо вновь начал страдать. Но он был уже привычен к страданиям: он считал себя глубоко греховным человеком; что же могло с ним случиться, чего бы он не заслуживал? А потому он все сносил в мире и радости: он принимал свои страдания как заслуженные и просил Бога ниспослать ему еще больше крестов.

Ночь за ночью он страдал от сильнейшей боли. Вернулись и сомнения, и к физическим страданиям прибавились моральные. Казалось, что, подобно Иову, он отдан на милость сатаны, и тот мучает его, как хочет.

Однажды вечером в январе 1613 года он с трудом поднимался по главной лестнице. Он почти уже дошел до последней ступеньки, когда его вдруг захлестнула волна удушающего зловония, словно он попал в сточную трубу. Он упал на ступеньках без чувств, но тут веянье свежего ветерка оживило его и не дало ему скатиться до самого подножья лестницы.

Однажды вечером, несколько дней спустя, после того, как он прочел некоторым из менее образованных братьев Правила, он поднимался вверх по той же самой лестнице. Когда он добрался до последней ступеньки, какая-то могучая рука схватила его и швырнула. Он перевернулся в воздухе и с огромной силой упал головой вниз. Кто-то из свидетелей произошедшего забил в колокол, и община поспешила на место происшествия. Алонсо лежал без чувств с опасной раной в голове. Позвали врача. Он сказал, что для человека его лет подобное падение наверняка окажется гибельным.

Но он ошибся. Однажды ночью Алонсо явился Господь и властным голосом велел нечистым духам оставить страдальца в покое, затем, обратившись к нему, наполнил его радостью и вернул ему здоровье. На следующее утро врач обнаружил, что его раны, которые пребывали в одном и том же состоянии на протяжении многих дней, теперь полностью затянулись. «Бог посылает эти раны святым и Бог же их исцеляет; мы же не можем ни понять, ни исцелить их», признался медик.

На вершине Голгофы

1617 год, последний в его жизни, был отмечен для него новым обострением болей и недугов. Его попросили рассказать, чем он страдает, и он перечислил: «Боли в почках и в животе, распухшие ноги, боли во рту, камни в желчном пузыре, колики и жар, который то пропадает, сбивая с толку».

Он потерял память. Он был не в состоянии вспомнить и прочесть даже самых простых молитв, таких, как «Отче наш». С присущим ему смирением он просил кого-нибудь прочесть ему несколько стихов псалмов или «Soliloquia» св. Августина.

В апреле ему было видение Иисуса и Марии, облеченных сиянием, Которые нежно утешали и вдохновляли его на страдания, обещая быть рядом и помогать ему. После этого состояние его стало ухудшаться, но странным образом: жар то спадал, то появлялся снова, что сбивало врачей с толку.

За восемь дней до смерти ему сказали, что его пора соборовать. Он дал понять, что еще не умирает. В ответ на прямой вопрос санитара он сказал, что умрет через неделю. После этого он замолчал: как бы громко с ним ни говорили, он не подавал никаких признаков того, что слышит.

Он причастился, и боль исчезла. Лицо его стало «много светлее, чем когда мы видели его в добром здравии» (отец Маримон). Время от времени он открывал глаза и произносил имена Иисуса и Марии.

Около полуночи 30 октября к нему вернулось сознание, и он все шептал: «Иисус, Иисус, о, Иисус, мой Иисус!» Когда грудь его стала вздыматься и внезапно исчез пульс, все поняли, что конец близок. Когда он уже с трудом дышал, отцы приступили к последним молитвам за умирающих. В самом конце Алонсо широко открыл глаза и обвел всю общину «взглядом, исполненным ясности и любви, довольно непривычным в глазах того, кто никогда не поднимал глаз от скромности». Затем он обратился к распятию, которое держал в руках, поцеловал его, протяжно вымолвил слово «Иисус» и скончался.

Св. Алонсо Родригес, молись о нас!