В день литургической памяти св. Игнатия Лойолы делимся с вами двумя свидетельствами его духовных сынов ХХ и ХХІ веков.

Под конец своей жизни Карл Ранер (1904-1984), один из важнейших католических богословов ХХ века, сыгравший значительную роль в ходе ІІ Ватиканского Собора, попробовал себя в необычном жанре. А именно написал послание своим собратьям по ордену от имени его основателя – св. Игнатия Лойолы. Здесь мы приводим начальную часть этого послания, повествующую об опыте непосредственной встречи с Богом, о котором сам Игнатий знал не понаслышке и к которому желал привести ближних.

К этому свидетельству присоединяем иное – видео-послание отца Сесиля Адзопарди, духовного отца в коллегии Джезу в Риме, который также говорит об опыте встречи с Богом и о том, что может помешать ей.

***

Карл Ранер «Игнатий Лойола говорит…»

Непосредственная встреча с Богом

Я хотел «помогать душам», как я тогда это называл: говорить людям о Боге и Его милосердии, а также о распятом и воскресшем Иисусе Христе, так чтобы их свобода была освобождена и стала Божьей свободой. Я хотел говорить об этом так, как всегда говорилось в Церкви, и все же я ощущал, что могу передать эти истины по-новому. Почему? – Я был убежден, что пережил встречу с Богом: впервые на некоем начальном уровне, когда после ранения я выздоравливал в Лойоле, и затем уже явно во время моего отшельничества в Манресе; тогда я ощутил призыв как можно больше делиться этим опытом с другими людьми. Когда я свидетельствую о том, что пережил встречу с Богом, я не чувствую нужду связывать это утверждение с теологическими законами о природе подобного переживания присутствия Бога, и в мои намерения не входит говорить обо всех сопровождающих этот опыт явлениях, как и об их неотъемлемых исторических и индивидуальных особенностях такого опыта. Я не говорю о конкретных видениях, символах, голосах, даре слез и тому подобном. Я говорю лишь одно: я познал Бога, невыразимого и таинственного, молчаливого – и в то же время близкого в триединстве Его любви ко мне. Я познал это Божье присутствие вне всякого конкретного образа, как Того, Которого – когда Он приближается по Своей воле и из чистой милости – невозможно спутать ни с чем иным.

Не поражало ли вас то, о чем я писал в своей автобиографии: что мой мистический опыт дал мне такую убежденность веры, что она не поколебалась бы, даже если бы не было Священного Писания? Разве не трудно обвинить меня в субъективности моей мистики и даже в ереси? Но я действительно встретился с Богом – истинным и живым, чье Имя превыше всех других имен. Называть ли этот опыт мистическим или каким-то другим – сейчас не суть важно: может ли вообще что-то подобное быть представлено хоть сколько-нибудь ясно, да еще и передано человеческим языком?

Вот что самое главное: я встретил Бога, я познал Его на опыте. Даже тогда я был способен отделить Бога от тех слов, образов и моих ограниченных переживаний, которые каким-то образом указывали на Него. Этот опыт, конечно, имел свою историю, которая началась с малого и скромного; я говорил и писал о нем так, что даже сам вижу сейчас, насколько это трогательно-наивно, и другой человек мог лишь косвенно понять и отдаленно представить, что я имел в виду. Однако факт остается фактом: начиная с Манресы, я все сильнее и явственнее постигал сокровенную непостижимость Бога.

Что я переживал, так это присутствие Бога, именно Самого Бога, а не просто человеческие слова о нем. Это был Он и Его безграничная свобода, которую можно постичь только по Его воле, а не переплетая наши ограниченные реалии с предположениями о божественном. Я ощущал Самого Бога, и хотя пребывание «лицом к лицу», как я его переживаю сейчас, – это нечто другое, но одновременно это и то же самое. Я утверждаю, что это было именно так, и могу добавить, что вы тоже можете переживать подобное. Наступает мгновенье, когда смерть являет себя (хотя в биологическом смысле человек остается жив) либо как радикальная надежда, которая не основывается ни на чем, кроме самой себя, либо как полное отчаяние – и именно в этот миг Бог открывает Себя. Неудивительно, что тогда в Манресе я был на грани самоубийства. Хотя такое переживание может быть дано только по милости, оно доступно любому – в этом я был твердо уверен.

Я не считал ту благодать, которой удостоился в Манресе и потом на протяжении жизни вплоть до смертного одра, какой-то исключительной привилегией особо избранного. Именно поэтому я преподавал духовные упражнения всем, кто был открыт к такому предложению духовной помощи. Я давал упражнения, еще даже не начав изучать вашу теологию. А почему бы и нет? Духовный сопровождающий, который дает упражнения, просто предлагает свою помощь (конечно, если он на это способен), ненавязчиво и оставаясь в стороне, так, чтобы могла произойти подлинная встреча человека с Богом.

Вот факт: Бог может и хочет иметь дело со Своим творением напрямую, и человек может непосредственно переживать подобный опыт встречи. Человек может принять Божье суверенное предложение свободы, и этот шаг – вовсе не итог философских, теологических или «экзистенциальных» рассуждений.

Человек может лично встретиться с Богом: для меня это простое и в то же время грандиозное убеждение. Наряду с некоторыми другими истинами, оно является сутью того, что обычно называют моей духовностью. И ваше пастырское попечение всегда и на всех этапах должно иметь в виду именно эту цель.

Человек имеет возможность напрямую встретиться с Богом, и так он может прийти к тому, чтобы находить Бога во всем, а не только в каких-то особых мистических переживаниях: тогда в Его свете все становится прозрачным, но не исчезает из вида.

Настоящая цена опыта встречи с Богом, о котором я говорю – это сердце, которое подчиняет себя в доверчивой надежде той любви, что способна любить ближнего.

***

О. Сесиль Адзопарди: «Реальность, называемая Богом»

(если субтитры автоматически не включаются, вы можете включить их в настройках видео)